Долина Зеркального Озера

Темно. Тихо. Только ветерок о чем-то шепчется с деревьями, да ласково бормочут волны, накатывая на песчаный берег. Тёплый свежий воздух наполняет привыкшие за несколько лет к пещерам лёгкие и ласкает нежную кожу. Давно не выдавалось такой возможности прогуляться по знакомым местам. Анохен забрал у женщины это любимое с детства занятие.

Знакомая тропинка забрала в незнакомую сторону, уводя к тихой заводи. Там тёмная шёлковая гладь воды едва-едва трепетала, не в силах сдвинуть дерево, поваленное недавней летней грозой. Несколько минут ночная гостья озера разглядывала с восхищением отражение чистого неба. Она соскучилась по луне и звёздам, и никакая магия и деревья каледа не могли заменить ночной бездны над огромным зеркалом озера. Как никакой мрамор не мог заменить нежной земли с молодой травкой под ногами.
Дама настолько залюбовалась позабывшейся красотой, что не сразу приметила на стволе поваленной сосны согнувшегося к самой-самой поверхности воды мальчика. Серебристые волосы невольно напомнили о горьком опыте предыдущих лет, но барышня была не из слабых и сомневающихся. Её память, касавшаяся людей, была строго-настрого заперта и отгорожена от сердца.
Ребёнок вскинулся и улыбнулся ей, на что манерная женщина сдержанно кивнула.

- Привет, - странные у мальчишки глаза, бездонные и темные, как дремлющее за его спиной Озеро, - Знаешь, мне всегда и скучно, и одиноко. Взрослым нравится решать свои важные проблемы, а с простыми детьми никогда не бывает интересно. И про меня все всегда забывают. Но ты ведь свободна сегодня от дел? Как тебя зовут? Знаешь, у некоторых тут и прозвища есть – совсем немудрено запутаться…

- Здраствуй, юный друг. Зовут меня Присцилла де Пан, но вижу я, манерам общества взрослых был ты не обучен, - серьёзный и суровый тон смягчился, - В юные годы я любила сокращения своего имени. Например, Пэрис. И если тебе угодно – зови меня так.

Женщина прошествовала по самому краю воды к бревну, не желая оставаться по другую сторону от мальчика. Маска примерной жены и отменной стервы незаметно испарялась, открывая истинное лицо своей хозяйки. Но ребёнку, казалось, было всё равно.

- А у меня имен много – всех и не перечислишь, - он забавно нахмурился и передёрнул плечами, - Ты только представь! Этим ученым вечно все надо переписать. Они даже Бестиарий создали. Да только постоянно кого-то забывают туда вписать. А ты, кстати, не злая Медуза горгона?

- Ах, нет, малыш, какой бы страшной ведьмой я не была, я человек. И лет мне уже много.

- А сколько? – ребенок опустил ноги в воду и начал ими активно болтать, нарушая спокойствие водной глади, - Знаешь, детишки поступают на первый курс МироуЛэйка, когда им всего десять-одиннадцать лет и выпускаются в семнадцать-восемнадцать. Как жаль! Я хотел бы тоже учится в замке, но уж слишком древний для этого!

- А с виду ведь человек! Увы, малыш, Мирроу Лейк в моей жизни остался далеко за плечами. Чудесное было время. Можно было без стеснений валять дурака, не задумываясь о бытовой мороке. Но мне уже под сорок лет, и пусть я выгляжу не такой старой, но это так.

Со стороны Озера налетел весёлый полуночный бриз, заставив женщину повременить с такой глупостью, как залезание на неустойчивый и скользкий медно-рыжий ствол сосны. Мальчик же остался безмятежно весел.
- Старый проказник! Стихии так много всего могут рассказать! А маги иногда и слушать умеют. Ты тоже колдуешь? А какой из Великих Сил принадлежит твое сердце? И только не говори мне, что его у тебя нет!

- И сердце, и печёнка. Всё на месте пока. Я маг Порядка. Мне подвластно пространство и собственное тело. Не скажу, что я особенно сильна, но отсутствие полного единения с Силой я восполняю своей головой и жизненным опытом.

- Да? – ребенок лукаво улыбнулся, - Я почему-то именно так и подумал. А хочешь расскажу, о чем нашептал мне ветер? Он пришел с гор. Он так спешил сюда, так летел. Он хотел рассказать всем-всем о своем счастье! Скоро придет осень, а потом наступит зима и сотни его братей и сестер спустятся суда. Но люди не захотели слушать его радостные песни и только старик-сказочник, немного чудаковатый, не стал затворять окна… Сказочники, они такие – многое видят и слышат, чего другие не замечают… А чем, скажи, живешь ты?

- Когда-то я была студенткой. Потом работала, заботясь о деньгах, а не об удовольствии, помогая аптекарю. Я не была особо сильна в медицине, не мой талант, но аптека процветала под умелым управлением и строгим учётом. Ныне же я – жена одного престижного доктора из Города Вечного Лета. И занимаюсь почти тем же, чем раньше – помогаю моему супругу в нелёгкой торговле здоровьем.

- Здо-о-орово! – протянул паренёк в ответ с мудреным видом, назидательно оттопырив указательный палец, - А знаешь, еще с древних пор у нас страшное немирье между двумя сторонами – Тьмой и Светом. И все они успокоится не как не могут – то гадости мелкие друг другу делают, то выжидают, то опять давай по-новой. Хотя бывают, конечно, и те, кому до этих распрей и дела нет. А ты-то с кем, будешь?..

- Я не знаю точно, дружок, - Пэри скинула с ног расшитые туфли и приподняла юбку простого повседневного платья. Из внутреннего кармашка выпала резная статуэтка – собственно, главная причина, по которой сегодня жена богатого врача пришла к озеру без сопровождения и церемоний, - Но, учитывая законы этого чёрто… Великого Города Анохена и собственный нравственный нигилизм, то я Тёмная.

Ребёнок же, казалось, не слушал высокопарных речей мадам де Пан, а наблюдал за её поистине сумасшедшей затеей. Она залезла на ствол сосны и попробовала ногой воду. Потом подобрала статуэтку и вытянула вперёд. Волшебница выпала из реальности. Складывалось сложными узорами магическое плетение, губы шевелились, беззвучно повторяя слова мощнейшей ворожбы. А потом, открыв сияющие алым от магической концентрации глаза, Пэрис ступила на гладь воды.
Но законов магии никто не отменял, поэтому тотчас же женщина отправилась ко дну. И тут же всплыла, сплетя другое заклятие. Мокрое фиолетовое платье тянуло её вниз, но чары «Пёрышко» работали лучше.
Воспитанная барышня крепко выругалась, как воспитанным барышням не подобает, забралась на ствол и вылезла на берег.
- А глянь, ведь угадала! – с обидой на воду сказала себе Присцилла, - Вот так, малыш, бывает, когда взрослый человек забывает включить голову. Он молодеет ровно до того момента, как был студентом. Будь добр, отвернись.
И женщина стала раздеваться. Под летним прогулочным платьем у неё было только бельё, но, казалось, её не заботило, что помимо мальчика по лесу ночью может ещё кто-то гулять. Она ополоснула промокшее платье, чтобы оно не сохло вместе с песком, и положила на соседний куст.

И села Пэри, такая красивая и практически обнажённая, обратно на сосёнку. Ребёнок с недетским интересом оглядел её. Но воспитанная мадам давно знала одно правило светского общества – не вежливо заставлять глаз собеседника страдать от человеческого несовершенство. Но скрывать красоту – ещё невежливее.
И стесняться этой роскошной женщине, сидевшей ныне над заводью, стоило, пожалуй, только похотливого взгляда. Ладная фигура с пышными формами принадлежала ей от природы. И спадавшие магические косметические излишки позволяли оценить истину в полной мере. Присцилла ухаживала за своей внешностью, и факт того, что выглядела она на десять лет моложе, то лишь подтверждал. Прихваченная отрезом белой хлопковой ткани грудь вообще вызывала лютую зависть женщин и бешеный восторг мужчин.
Внимание мальчика было поймано, оценено, как излишнее и слишком взрослое, потому Пэрис сняла с волос заколку. И белокурая копна мелких кудряшек рассыпалась по плечам и скрыла грудь, как грива льва. На пару мгновений отлил белым светом луны чиптрих на левой руке. И больше любоваться стало не на что. Только разве на лицо, более всего тронутое возрастом. Овал его был всё еще идеален, и лоб был гладок, привлекательная лукавая родинка под правым глазом была на самом лучшем для родинки месте, но стоило приглядеться, и недостатки проявлялись. Вот меж бровей осталась видна складочка. Вот потрескалась кожа в уголках губ. Вот и синеватые круги под глазами, и гусиные лапки, уже не скрываемые светлыми ресницами. И даже красноватые из-за магических опытов прошлых лет карие глаза смотрят слишком пристально и… грустно? Сидящий сегодня у Озера человек старел стремительно. И как ни молодись, но прожитое откладывалось отпечатком лет и гасило некогда искреннюю улыбку до ушей и заглушало звонкий смех. Мадам де Пан подобрала колени и устремила взгляд в гладь воды.

- А хочешь, я расскажу о тебе? – неожиданно вскинулся мальчишка, нарушая повисшую паузу, - Хочешь? Слушай!
Никто не в праве строго судить о том, что ты плохая. Ты не плохая, не жадная, не похотливая, не чёрствая. Ты с детства усвоила правило, как жить удобнее. И используешь всё, что есть у тебя, для того, чтобы добиться желаемого. И каким бы циником и гадиной не казалась ты, всё это столь же удобная маска. Для того, например, чтобы скрыть истосковавшееся по никогда не виданному счастью сердце. Тебя раздражает детский смех и чей-то плач. Это непозволительная роскошь для окружающих, когда у тебя этого нет. Ты не терпишь слабостей людей, некогда рассудив для себя, что их быть не должно. Ты не веришь в романтику, хотя всегда хотела бы своего собственного героя и пламенную страсть. И детей. Двух или трёх, вредных, как ты некогда была, но умных. Которыми можно будет гордиться, которым можно будет подарить частичку себя. Или всю. Но ты убеждена, что ты – плохая мать, не потому что просто не умеешь ладить с капризными маленькими людьми, а потому, что тебе придётся воспитывать их в той же грязи, в которой ты живёшь. Ты была доброй, но доброта протухла среди моря разочарований. Ты жестока, и в первую очередь – с собой. И движет тобою, отбрасывая в сторону всю лирику, строгая программа и жёсткий расчёт. И ты бы хотела, чтобы маска наконец срослась с тобой. Но что-то не позволяет. И это – твоё зажатое в угол деяний сердце.

Присцилла подёрнула плечами. Она не собиралась плакать, или что-то отрицать. Как приходилось раньше проглатывать дерзкие оскорбления, так она сегодня и приняла себя. В конце концов, она же сейчас и так почти голая.

- А началось всё так, - казалось, голос мальчика потерял материальную поддержку, превращаясь в чистую мысль, - Тридцать восемь лет тому назад родилась в доме богатых купцов девочка. Чудесное дитя получило имя Присцилла Келлет и тем все яркие события из его жизни на десять лет закончились. Мать была женщиной амбициозной и сразу определила, что драгоценнейшая её дочь пойдёт в магическую школу. К счастью, талантом последняя обделена не была, и с того момента судьба её заиграла самыми радужными перспективами. Умница, красавица, Пэрис была ярчайшей звёздочкой своего факультета Фениксов. Завидовали все. Но звёзды на то и звёзды, что им до земли не только далеко, а ещё и без разницы. И пропустила девочка-скандал меж тем, что авантюры их студенческие по выпуску как-то надоели, два десятка юношеских сердец были по несчастию и не со зла разбиты, а осталась девушка одна. Тем временем умер отец, и стало совсем не до личного сказочного счастья. Деньги таяли, болела мать, а Пэри пыталась заниматься торговлей. Но женским рукам постоянные разъедзы, тугие поводья, упрямые лошади и тяжёлые коробки давались тяжело. Поэтому повозка и лошади были проданы, две комнаты и без того маленького дома сданы в аренду, а работать вчерашняя умница-красавица устроилась в аптеку напротив. Протирала витрины, считала прибыль. Пока дело не начало процветать. Аптекарь стал платить щедро, и сводить концы с концами больше не пришлось. Но прошло бесценное время. Когда молодая Келлет расправила вновь плечи и бросила счёты, оказалось, что друзья о ней как-то позабыли, что толстушка, некогда плакавшая от зависти, вышла замуж и растит сына, и что никому хмурый счетовод из аптеки в переулках не нужен. Какой бы красивой, умной, образованной она ни была. Умерла после долгой болезни и мать, предрекавшая некогда своей кровинке великое будущее. Присцилла осталась одна.
Вновь богата, вновь обожаема, ты отлично разбиралась в людях. Вновь появилось время на улучшение собственных магических способностей. Ты стала известной в нужных кругах особой. Но не было, не было самого главного. Не было ощущения счастья.
Промелькнуло оно впервые тогда, когда где-то в топях, заключив ценную сделку со знахаркой, по дороге назад на тебя не напало нечто. Ребёнок. Одичавший тёмный эльф, о котором ходили разные слухи. Мальчик, такой же никому не нужный на этом белом свете. Ты усыпила его и унесла с собой. Тогда твоим сердцем правила жалость. Сначала ты чувствовала себя матерью, заботилась и пыталась вылечить его. Но благородный порыв затух. Ребёнок был дикий, сумасшествие его лежало глубоко в его сознании, а матерью он спасительницу свою даже не рассматривал. Поэтому оставалось только нацепить маску воспитателя и дать ему шанс получить хоть какие-то знания, прежде он вернётся в тот самый ад, под названием «улица».
Но потом судьба обитателя подвальчика изменилась. Ты вышла замуж. Недолго думая, исключительно из делового интереса, но стихии подтвердили брак. Эйрис переехал вместе с учительницей, сам того не зная.
В Анохене началась другая жизнь. Ты с головой окунулась в неё и вышла к милому своему воспитаннику однажды совершенно другой. Сумасшедшая идея относительно воспитания приемыша покинула разум окончательно. Ученик же был преданнее собаки. И новоиспечённая госпожа де Пан знала, как это использовать. Со вступлением в брак понадобилось тестировать всякие запрещённые лекарства, и такой удобный вариант, как Эйрис, тебя устраивал более чем. А ещё были у твоего почтеннейшего супруга Ирода конкуренты. И, как его жена, припомнив, что имела личный на них зуб, с помощью своей прекрасной собачки, ты цинично расправилась с детьми и забрала реликвию дома. Воспитанник же проявил себя слабохарактерным и ты отпустила его без пререканий на все четыре стороны. Зная, что он всё равно вернётся.

… ребенок замолк, и тишина вернула Пэри на землю. Она сперва поразилась, потом тряхнула головой и посмотрела на повествователя тяжёлым взглядом.
- А ты, вестимо, Дух озёрный? – мрачно спросила она.
- А ты пришла, чтобы попробовать высвободить силу реликвии, которая до сих пор при тебе. Неужели я не прав? – задорная искренняя улыбка осветила лицо мальчика, - А вот о том, что умеешь, расскажи мне.
- О, я умею одеваться! – вставая с сосёнки и шествуя к своему подсохшему платью, заявила женщина, - А ещё готовить, драться на шпагах на уровне любителя, колдовать, пудрить мозги, раздражать окружающих и играть на нервных. Но то ты, о великий Дух, видывал не раз.

Небо на востоке слегка заалело. Новый день вступал в свои права. Мальчик скис. И не понять – то ли от раздражения своей собеседницы, то ли от того, что волшебная пора под названием ночь покидала его владения.

- Ну коли так, тогда пора прощаться. Удачи, Присцилла де Пан. Пусть она приведёт тебя к самой желанной тобой на этом свете вещи.

Барышня обернулась к своему разоблачителю и была ослеплена первым лучём летнего солнца. Правда, побыстрее бы его найти. Но сначала – вернуться к мужу и объяснить, где пропадала, когда им через пару часов возвращаться в Анохен.

Дополнительно:

Животные отсутствуют.

Магические и немагические предметы, которые всегда под рукой как таковые отсутствуют. Но Пэрис носит с собой статуэтку – реликвию того самого рода. Она усиливает способности магов воды многократно, но самой женщине бесполезна. Статуэтка вырезана из цельного мориона и выполнена в форме девы, тянущейся руками к солнцу. Размером достигает 8 сентиметров.
Помимо этого в движимом имуществе числится качественная шпага и два десятка нарядов, и вдвое большее количество обуви и аксессуаров.

Личная информация:

Опыт ролевых более трёх лет.

Связь знают все, кому она нужна. ~~402030071~~